Анатолий
Зинцов был доволен жизнью. К своим тридцати
с небольшим он уже разжился "стандартным
минимумом" --
машиной и дачей, познал радость взаимной
любви и счастье отцовства. И пусть дача была
только времянкой на восьми сотках, а машина --
всего лишь синей "Нивой", Анатолий
чувствовал себя не хуже, чем владельцы
роскошных вилл и дорогих иномарок. У него
была любимая работа --
ведущие роли в спектаклях молодежного
театра, его часто приглашали в кино, и друг-соперник
Роман Меркулов, тоже актер, тайком
завидовал его бешеной популярности среди
окрестных девчонок. Но Анатолий вежливо и
твердо отклонял самые заманчивые
предложения поклонниц: его жена Ирина была
примой того же театра, и сын Кирилл по праву
гордился талантливыми родителями.
Анатолий
снимался на натуре на 150-м километре шоссе
Москва -- Ленинград. Съемки уже закончились, до
генеральной репетиции и вечерней премьеры
в театре было еще много времени, и он не
торопился садиться в машину. Опершись о
капот, он стоял и смотрел вдоль шоссе в
сторону Москвы.
И
вдруг он заметил вдалеке мчащуюся машину.
Разбрызгивая лужи, она подлетела к
съемочной площадке, едва не задавив
Анатолия и обдав его грязью, и с визгом
затормозила. Из нее выскочил бледный
Меркулов и, схватив Анатолия за плечи,
крикнул:
-- Зинцов!
Из школы звонили, с сыном беда!..
Анатолий
вздрогнул от его слов, как от удара, и тоже
побледнел. Оттолкнув Романа, он рванул
дверцу своей "Нивы", упал на сидение, с
силой захлопнул дверцу и так дал по газам,
что скрежет стартера перешел в визг. Мотор
взревел. Машина, окутав Меркулова клубами
сизого дыма, рванулась вперед и в мгновение
ока скрылась из виду. Роман от
неожиданности сел в лужу. Откашлявшись, он
поднялся, озабоченно покачал головой, сел в
свою машину и поехал домой переодеваться.
А
"Нива" мчалась на предельной скорости.
По бульдожьи выдвинув нижнюю челюсть,
сильно прикусив верхнюю губу, Анатолий
выжимал из машины все соки. Встречные
легковушки, мигая фарами, с шумом
проносились мимо. Стрелка на спидометре
зашкаливала.
Как
на беду, начался дождь и перешел в ливень.
"Дворники" не успевали смывать потоки
воды. Но Анатолий, бледный до синевы,
взмокший от напряжения, с вздувшимися
жилами на шее, не сбавлял скорости.
Встречный грузовик залепил лобовое стекло
грязью, и "дворники" размазали ее,
совершенно закрыв обзор. Зубы Анатолия
соскользнули с верхней губы, из нее
брызнула кровь. Но скорости он не сбавил.
Отчаянно сигналя, "Нива" продолжала
лететь во весь опор.
Внезапно
впереди на шоссе что-то мелькнуло. Потом еще
раз, еще... Сквозь залепленное коричневой
жижей стекло Анатолий с ужасом увидел, что
перед машиной бежит собака. Ближе, ближе...
Анатолий что было сил нажал на педаль
тормоза. И невольно вскрикнул, почувствовав
сильный толчок в днище машины.
Мотор
заглох. В наступившей тишине Анатолий
слышал только собственное дыхание и
бешеную дробь капель дождя по крыше.
Опомнившись, он вылез из машины и осторожно
вытащил из-под нее собаку. Это был огненно-рыжий
поджарый сеттер, когда-то красавец, а теперь
искалеченный и вымазанный глиной. Машина
ударила его сзади и, сбив, переехала
посередине. Грудь его была смята, в больших
карих глазах застыло недоумение. Он умер
так быстро, что ничего не успел понять.
А
дождь, как назло, припустил еще сильнее.
Потоки воды хлестали по непокрытой голове
Анатолия, стекали за шиворот, барабанили по
машине, заливали глаза собаки, смывали
грязь и кровь с рыжей шерсти. Удар грома
вывел Анатолия из оцепенения. Он поднял пса
на руки, отнес в сторону от дороги и положил
под столбом с табличкой "32". Потом он
снял с убитого роскошный ошейник,
украшенный металлическими пластинками, и
забросал тело собаки ветками. Застыл с
ошейником в руках...
От
нового удара грома Анатолий вздрогнул и
вспомнил все. Он сел в машину и резко рванул
с места. На бешеной скорости "Нива"
ворвалась в город. Анатолий словно окаменел --
он механически тормозил на красный свет,
трогался с места на зеленый, не чувствовал
холода от мокрой одежды. У здания театра он
остановил машину, выскочил, захлопнул
дверцу и ворвался в служебный вход. Птицей
взлетел по лестнице и столкнулся с женой.
-- Толя?
-- Ира!
Что с ним?
-- С
кем?!
-- С
сыном, с Кирюшей!
-- Понимаешь,
Толя...
-- Да
говори же, не тяни! Умер? В больнице?
-- Что
ты на меня кричишь? --
глаза Ирины наполнились слезами.
Анатолий
вздрогнул и порывисто обнял ее:
-- Извини.
Не надо плакать, --
глухо произнес он.
У
нее перехватило горло, она силилась что-то
сказать и не могла. На помощь пришел
осветитель Алик Витковский:
-- Понимаешь,
Толя, вдруг на вахту звонок. Меркулов ближе
всех был, подошел. Послушал, швырнул трубку
на стол и привел Иру.
Ирина
справилась наконец с собой и продолжила:
-- Я
беру трубку, а там... представляешь, Толя,
плачущий детский голос говорит: "Позовите
папу Кирилла Зинцова или маму!" Я отвечаю:
"Я --
мама. Что случилось?" А она совсем
говорить не может, я еле разобрала: "Ваш
сын умирает". Представляешь?! Я в ужасе,
Меркулова послала за тобой, а сама --
в школу. Игорь Витальевич отпустил. И...
оказывается... это была шутка!
-- Как?.. --
произнес словно громом пораженный Анатолий.
-- Так...
Я сама опомниться не могу. Какие-то хулиганы
из старших классов поймали первоклашку,
довели ее, затащили в канцелярию и
заставили это все в трубку сказать...
-- А
Кирилл?!
-- Да
жив он, жив!
Анатолий
побледнел еще сильнее и прислонился к стене.
На все еще мокром от дождя лбу выступили
крупные капли пота и побежали по лицу.
-- Значит,
зря... --
с трудом выговорил он.
-- Ты
хочешь сказать... --
тоже бледнея, произнесла Ирина.
Анатолий
жестом остановил ее и тихо сказал:
-- Я
сейчас... задавил собаку.
Ирина
всплеснула руками. И тут, как чертик из
коробочки, в дверях возник радостный
Меркулов и объявил:
-- Все
на генеральную репетицию! Через час начало
спектакля.
Витковский
кивнул и ушел. Анатолий и Ирина словно не
слышали.
-- Эй! --
не унимался Меркулов. --
Вы что, оглохли? Фью, Зинцов!
Ирина
повернулась к нему.
-- Пожалуйста...
не трогай его.
Только
тут Роман заметил мертвенную бледность
Анатолия, его неподвижный взгляд --
и присвистнул:
-- Ба,
да он весь мокрый. И белый, как известка! Что
с ним?
-- Он...
он переехал собаку.
-- Хе!
Подумаешь, горе! А ну, пошли, Игорь
Витальевич ждет! Может, поискать тебе
сердечные таблетки? --
и хотел схватить Анатолия за рукав.
Тот
тряхнул головой и оттолкнулся от стены:
-- Не
надо. Слышу. Иду.
Премьера
прошла на ура. Усталые и довольные, актеры
разошлись по гримеркам. Режиссер остановил
Анатолия:
-- Ну,
Толя, ты сегодня какой-то неистовый! Мне
даже в страшном сне такое прочтение не
снилось. Подействовала эта история с сыном?
-- Нет,
Игорь Витальевич, все в порядке.
-- Нет,
не все! По глазам вижу. Насчет тех хулиганов
не беспокойся -- мы с ними разберемся. Нет, ну надо ж до
такого додуматься!..
-- Спасибо,
Игорь Витальевич. Я сам.
Дождь
кончился. Анатолий помог Ирине сесть на
заднее сиденье, сам сел за руль. Машина
тронулась. Анатолий медленно ехал по левому
ряду.
-- Ой,
Толя, что это здесь?
Анатолий
тормознул и оглянулся. Ирина держала в руке
новенький кожаный ошейник с металлическими
пластинками.
-- Это...
того пса, --
ответил Анатолий и снова до крови прикусил
распухшую верхнюю губу.
Он
вновь тронул машину, но очень медленно. Ему
было никак не отделаться от видения:
заслоняя дорогу, перед его взором стояли
огромные карие собачьи глаза, немым укором
уставившиеся на него.
Когда
"Нива" наконец доползла до дома и была
поставлена в гараж, что-то заставило
Анатолия остановиться на полпути к
подъезду. На стене его гаража висело
объявление: пропала собака... С нехорошим
предчувствием Анатолий пробежал его
глазами. В конце была наклеена
покоробившаяся от дождя фотография:
молодой красный сеттер в роскошном "металлистском"
ошейнике.
Ошейник...
Анатолий бросился обратно в гараж и достал
его. Точно такой же, как на фото!
Когда
Анатолий вернулся, возле объявления стоял
мальчик лет тринадцати на вид.
-- Это
твое объявление? --
спросил Анатолий.
-- Мое, --
ответил мальчик и подумал: "Сейчас начнет
кричать, что я испортил гараж".
Но
Анатолий вздрогнул, уронил ошейник и через
силу произнес:
-- Это
я... я убил вашу собаку.
-- Как
это случилось? --
почти плача, закричал мальчик и вцепился в
куртку Анатолия.
-- Поверь,
это вышло случайно... Я сбил ее машиной... на
тридцать втором километре Ленинградского
шоссе.
Хозяин
сеттера отпустил куртку Анатолия и
отвернулся к стене. Анатолий сцепил зубы и
крепко зажмурился. Его сын оказался цел и
невредим -- но жестокая шутка неизвестных балбесов
заставила его отнять лучшего друга у этого
парнишки, почти ровесника Кирилла.
-- Прости
меня... если сможешь... --
сдавленным голосом попросил Анатолий.
Ребенок
медленно повернулся и снизу вверх взглянул
на соседа. Мужчина и мальчик смотрели друг
другу в лицо, но не видели друг друга. У
обоих в уголках глаз дрожали крупные слезы.