Часть первая

Часть вторая

Часть третья

Покойницу одели, и все собрались в гостиной. Селия баюкала на руках спящего сына, Жюдита устроилась в кресле и не сводила глаз с двери, Филипп нервно расхаживал по комнате. Они были так измотаны, что на них лица не было, но держались одной отрадной мыслью: что теперь наконец-то им больше не нужно принимать решения и заботиться о спасении своих жизней. Ночь стояла абсолютно тихая и неподвижная, как черная вода, и в ее безмолвии чудилась скрытая угроза. Филипп несколько раз подходил к окну и пытался хоть что-то разглядеть, но не мог - и надолго застывал в чуткой настороженности, вздрагивая от малейшего шороха. Жоаля не было уже почти час, раньше его хотя бы видно было, а теперь он куда-то исчез вместе с Плутоном и этой негритянкой...

Мурсук уже дважды возвращался в дом и уверял, что все будет хорошо, и все же Филипп не мог унять дрожь, не в силах прогнать мрачные мысли о внезапной смерти от ножей мятежников. Какой ужасный конец!.. Минуты истекали в томительном ожидании, и он чувствовал, что помимо воли начинает поддаваться панике.

Наконец в вестибюле раздался шум приближающихся шагов, в гостиной вновь появился Мурсук и объявил:

- Он идет! Он возвращается - один! Ах... право же, это невероятно! Плутон и Медея ушли. И вся банда, кажется, собирается последовать их примеру!

- Вы думаете, нам теперь ничто не угрожает? - спросил Филипп, не осмеливаясь верить собственным словам.

- Мне так кажется, - ответил Мурсук.

Болезнь иссушила его, он передвигался с трудом и тяжело переводил дух. Усевшись на краешек кресла рядом с Жюдитой, он потер подбородок и заговорил, глядя в пустоту перед собой:

- Это и впрямь невероятно... Наша троица долго стояла молча вокруг могилы г-на Давида. Наконец, Медея заговорила - парни отвечали ей, как ни в чем не бывало. Вдруг г-н Жоаль подошел к ней, взял ее за руку и что-то шепнул, а потом... наклонился и поцеловал ее в лоб! Я было подумал, что она сейчас упадет без чувств и умрет прямо на могиле своего старого хозяина... Но она быстро взяла себя в руки. Слегка отстранилась, с каким-то испугом глянула на г-на Жоаля и сделала движение стереть его поцелуй! Тогда г-н Жоаль заговорил, так горячо и страстно, обращаясь то к ней, то к бандиту - и даже, быть может, к своему покойному отцу... Он, похоже, и думать забыл, что перед ним всего-навсего два негро. Я был метрах в пятидесяти от них, ближе подойти не решился... Мне было не разобрать ни слова, но, должен признаться, даже не слыша, я был несколько смущен тем, что видел... Подумать только! Г-н Жоаль целует негритянку - а она почти гнушается им!

Он вытащил свой знаменитый клетчатый платок, вытер лицо и воскликнул:

- А все-таки нам пришла в голову чертовски замечательная мысль привезти сюда эту Медею!

Никто не ответил ему. Жюдита внезапно подалась вперед - она первой услышала шаги в вестибюле - и стала медленно подниматься из кресла, готовая кинуться навстречу вошедшему. Но когда Жоаль появился в дверях, у нее так задрожали колени, что ей пришлось снова сесть. Филипп подбежал к Жоалю и схватил его за руку:

- Ну, как? Все действительно позади?

Страх еще сквозил в его тихом голосе и красных от усталости глазах.

Жоаль пожал плечами. Вопрос показался ему бессмысленным.

- Да, позади, - заверил он. - Нам больше нечего бояться, по крайней мере первое время.

Он встретился глазами с напряженным взглядом сестры и с улыбкой повторил:

- Бояться больше нечего!

То страшное волнение, что мгновением раньше заставило его склониться перед Медеей и поцеловать ее, немного улеглось, пока он возвращался в дом, и сменилось всепоглощающим и жарким чувством любви ко всему, что его окружало. В голове у него прояснилось, мысли были четки и быстры, но в душе бурлил водоворот чувств, и он с замиранием сердца прислушивался к себе. С того самого мига, как он душой и телом воссоединился с расой своей матери, его не покидало ощущение, что он на глазах меняется. Он был счастлив этим, и лишь временами печаль и сострадание тяжелым комом подкатывали к горлу.

- Как Вам удалось отыскать Медею? - спросил он.

Мурсук вздохнул и несмело ответил:

- Надеюсь, Вы не рассердитесь на меня, господин Жоаль... но я ослушался Вашего приказа и сохранил кое-какие связи с... этими людьми. Я подумал, что, раз времена меняются... На самом деле, мне не составило никакого труда привезти Вам Медею! Я знал, где ее искать, не правда ли? И стоило мне только сказать ей, что она нужна Вам и Канаану, она без колебаний согласилась поехать со мной!

- И нам еще крупно повезло, что тем временем не вернулся Режис с солдатами, - заметил Филипп.

- Режис? С солдатами? - в живейшем удивлении переспросил Мурсук. - Но когда он заходил ко мне домой, об этом даже и речи не было!

- Режис явился к Вам? - спросил Жоаль.

- Да, патрон! Как раз незадолго до прихода барышни Жюдиты. И у меня ни на секунду не создалось впечатление, что он намеревался отправиться за солдатами!

- Но я думал... - прошептал Жоаль и посмотрел на Филиппа.

Тот развел руками и слегка покачал головой - мол, знать не знаю, ведать не ведаю - и Жоаль снова обратился к Мурсуку:

- Ну, так и что? Что он Вам сказал?

- Да, по правде говоря, ничего существенного! Сначала он, как обычно, потребовал свое денежное пособие. Потом сообщил, что отправляется повеселиться в город.

- И... это все?

- Право слово, более ничего, патрон!.. О! На самом деле, он упомянул и о Вас, но только вскользь: известил меня, что Вы вернетесь в Канаан, как он и сам Вас просил.

- А еще?

- Еще он заявил, что, по большому счету, этому поместью только и нужен такой "забавный тип", как Вы. Прошу меня извинить, патрон, но он так и сказал - "забавный тип"...

Жоаль не ответил. На него вдруг навалилась смертельная усталость. Четыре пары глаз выжидательно и благодарно были устремлены в его сторону, он чувствовал, что должен подойти к каждому из сидевших в гостиной - но внезапно неизъяснимое смятение охватило его, и он, пряча лицо, поспешно отступил в вестибюль и выбежал на крыльцо. То, что произошло в Канаане этой ночью, все еще казалось ему слишком невероятным, чтобы быть правдой, и все же в глубине души он не переставал повторять, что эти часы - самые важные во всей его жизни, и с удивлением и даже испугом думал, что в случившемся нет никакой его заслуги. Он просто плыл по течению - и оно само вынесло его из бурлящего губительного водоворота на простор широкого потока, к безмятежному морю вдалеке. Тысячи ароматов ночи ласкали его ноздри. Воспоминания о недавно пережитом - спокойное и мудрое лицо Медеи, могила отца под эвкалиптами - наполняли его сердце безбрежной нежностью, но дар речи оставил его, потому что чувство, распиравшее ему грудь, было слишком велико и непостижимо, чтобы его можно было выразить словами.

Когда за спиной раздался шелест легких шагов по каменным плитам крыльца, он понял, что это Жюдита, но не решился повернуться к ней.

Она немедленно встревожилась. Постояла секунду в озадаченности и испуганно окликнула:

- Жоаль?

Он по-прежнему не двигался, и она, стряхнув оцепенение, кинулась к нему, протянула округло сложенные в мольбе ладони к его лицу и заставила взглянуть на себя. И потрясенно отступила, увидев, что глаза Жоаля полны слез.

- Жоаль!.. - пролепетала она. - Жоаль!..

И осеклась. Внезапно с ужасающей ясностью прочитала она на любимом лице откровение своей души. Себя - и много большего: самой жизни.

"...вышел сеятель сеять свое семя, и когда он сеял, иное упало при дороге и было потоптано, и птицы небесные поклевали его; а иное упало на камень и, взойдя, засохло, потому что не имело влаги; а иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его; а иное упало на добрую землю и, взойдя, принесло плод сторичный. (...) Вот что значит эта притча: семя есть слово Божье; а упавшее при пути, это - слушающие, к которым потом приходит дьявол и уносит слово из их сердца, чтобы они не уверовали и не спаслись; а упавшее на камень, это те, которые, когда услышат слово, с радостью принимают, но которые не имеют корня, и временем веруют, а во время искушения отпадают; а упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и житейскими наслаждениями подавляются и не приносят плода; а упавшее на добрую землю, это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении".

От Луки Святое Благовествование, глава 8 ст. 5-8, 11-15

КОНЕЦ